Не дай себя использовать!

Я подбиралась к этой теме еще в конце прошлого года, но бросила, уж больно неприятно. И очень хотелось верить: а вдруг год сменится, волшебная палочка махнет сама собой - и все рассосется и развеется. Увы. Гаденький лейтмотивчик всплывал как-то полосами: утихнет, глядишь - снова плавает поверху.
Я даже не понимаю, это мания величия или заниженная самооценка.

Впрочем, правы те, кто считает, что здесь две стороны медали. Добровольно одинокие женщины ратуют за сдачу стареньких родителей в приюты, опасаясь эмоционального выгорания. Серые мышки из офисных норок тяжко задумываются, прежде чем поделиться нужным номером телефона - а вдруг кто-то откопает золотую жилу, а им-то ничего и не достанется. Теневые землеройки, всю жизнь проработавшие за черный нал, раздувая усики, пыхтят на тему многодетных семей, живущих за счет налогоплательщиков. К людям становится страшно подойти. Один мой знакомый, чья работа, так же, как и моя, напрямую связана со словом, реально перестал даром открывать рот. Ты ему: привет, как дела? - глядишь, а человек уже сцепил зубы, боясь выдать страшную, самому ему неизвестную, но абсолютно точно коммерческую тайну. Ну как же, а вдруг поимеют бесплатно? Как он ест, не пойму. Во всяком случае, никогда не видела.
Люди, называющие себя друзьями, боятся не только помочь, но и принять поддержку - их извращенный страх подсказывает темные ходы и нашептывает страшилки о "впаривании" и контроле. Это настоящая паранойя. Даже кино, даже концерты обсуждаются с точки зрения сборов, мол, последний оскароносец - кино слабенькое, но коммерческое, кассу будут иметь. Еще бы, вот так вот сидят они в Голливуде и думают: как же пополнятся наши кошельки за счет Марьиванны из Саратова, надо ее использовать! Вечная присказка про соседа и дохлую корову превратилась в тотальную паранойю, люди готовы поддерживать бизнес кого угодно - трастов, фондов, "специалистов" и "консультантов" всех мастей, включая гадалок и астрологов, только не собственных друзей. Так сильно боятся быть обманутыми, что обманываются постоянно.
Кто они такие, эти пугливые гиганты мысли, дорожащие своими знаниями, контактами, репутацией настолько, что никогда не явят их миру? Чего конкретно боятся? Может, где-то в глубине их извилистых норок скрываются несметные сокровища? Никто никогда не узнает. Я таких остерегаюсь, и вот почему. Нам свойственно судить о других, исходя из собственных поступков и принципов. Есть большой риск, что те, кто на каждом шагу боится использования, сами склонны поступать именно так: использовать на каждом шагу. Люди, отчаянно боящиеся вероломства - не вероломны ли сами? Чиста ли совесть тех, кто большую часть сил кладет на защиту своей репутации? Мне не хочется проверять.
В конце 80-х я снимала фильм о детях, родившихся и росших в тридцатые годы прошлого века. Их почти не осталось: голод убил. Среди того, о чем я никогда не забуду, есть история двух деревень, расположенных совсем рядом, через холм. В одной умерли все, никого не осталось. В другой за все моровое время погибли три человека. В той, другой, нашлись и повзрослевшие дети Голодомора - редкий случай. Два села были в одинаковых условиях, отчего же такие разные судьбы? Секрет открылся просто. Собственно, его и не было.
В первой, вымершей в муках деревне почти сразу началась междоусобица. Сначала защищали свое - а что там защищать, ничего не осталось. Потом стали грабить друг друга. Потом есть. К концу голодной зимы остались несколько молодых мужчин, самых сильных и агрессивных. Но дотянуть до весны уже не смогли - грабить и есть было некого.
Во втором селе делились последним, потом самым последним. Помню рассказ одного из бывших детей 33-го. "Весной, когда все подъели, мы перестали вставать - сил уже не было. И вот отец кое-как поковылял за село, к липе, на ней первые клейкие листочки только прорезались. Полдня он пытался их сорвать, набрал, сколько мог, сделал лепешку. Принес нам, еле дошел, а в дом войти не может. Сел на приступку, отдыхает. Видит - во двор соседские дети вползают - ходить от голода уже не могли, - отца не видят, не могут оторвать глаз от лепешки. А дома мы. И вот отец на детей этих глядит, лепешку им ломает, а сам плачет..." Они выжили тогда, никто не погиб.
Мы сейчас совсем не в таких условиях. Но я думаю, что те, кто с оружием в руках защищают от ближних свой небогатый интеллектуальный или эмоциональный скарб, обрекают себя на опасную игру с неизменным проигрышем в финале. Слишком мало им будет самих себя и для развития, и, тем более, для счастья.
Nam in dando recipimus, - другого человеческому роду не дано.