Есть такая игра: шарики в прямоугольной рамке падают и объединяются по цветам. Тогда их можно лопнуть, но на деле ничего особого не произойдет, потому что на освободившееся место тут же упадут новые такие же шарики. Иногда люди в семье становятся на них до странности похожи.Чаще всего это происходит в так называемых клановых семьях с большим количеством родовых связей и ответвлений, привычкой держаться вместе и высокой ценностью семейных устоев. Но не обязательно.
Семья - живой множественный организм, где каждому отведена более-менее стабильная роль. Чем прочнее семейные связи, тем четче расписаны роли. Прочнее не означает дружественнее или любовнее. Бывают отношения, крепко спаянные выгодой, ненавистью, страстью, зависимостью или тайной. Разные бывают отношения, и большинство из них направлены на сохранение баланса этого многоголового организма. И это понятно: никто не любит перемен. Есть хотя бы видимость стабильности - есть и чувство уверенности.
Оно бы и ничего, но люди нестабильны. Некоторые смертны. Иные, как сказал классик, внезапно смертны, а по правде говоря, внезапно смертны все - точно прогнозировать такое дело невозможно. Другие меняют свой путь. Разводятся, женятся, уезжают в другую страну, уходят в монастырь. Миг - и шарик исчез из такой, казалось бы, надежной структуры, и все посыпалось. Чтобы остаться в привычных рамках, кто-то должен занять его место.
Самого маленького съедают первым. Как правило это ребенок. И совершенно неважно, сколько ему лет. В прочной клановой семье может быть и хорошо за тридцать. Просто он в этой структуре младший или не самый зубастый. В целом и это было бы ничего, если бы роли совпадали с живыми личностями.
После ухода отца из семьи Веронике пришлось взять на себя его роль. Папа был так себе, с точки зрения мамы - тиран. Веронике пришлось выслушивать мамины упреки. Папа был объектом скромного, в силу страха перед крепким мужчиной, маминого рукоприкладства. Вероника страха у мамы не вызывала, и боязливые наскоки превратились в свирепые побои. Спустя годы где-то на одном из многочисленных краев земли папа трагически окончил свой непрямой жизненный путь. Семья Вероники была огромной и сложносочиненной, но ни у нее самой, ни у кого другого не возникло и тени сомнения: ехать, забирать, хоронить должна она, девочка-тинейджер. К этому времени она уже прочно заняла место отца в клане. И заботиться о ближних и дальних отныне тоже должна была она. Она и заботилась. Вероника - красавица с шелковыми волосами и точеной фигурой. Она отлично справляется с ролями отца и матери, брата и сестры, опоры и столпа. На нее взвалено столько, что верблюд давно сломал бы позвоночник и уполз в пустыню помирать. Вероника позаботится обо всем. Кто позаботится о Веронике? Кто узнает, какая она, чего хочет, в чем слаба? Сама она не знает, другим не позволит узнать. У Вероники проблемы со сном. Сутки одни, роли две, никакого времени не хватит.
У Алины другая история. Она даже не знает дивного младенца, которому должна соответствовать всю жизнь - ребеночек умер раньше, чем она родилась. Но родилась она в некотором смысле на замену. Проигрышность этой ситуации ясна. Младенец не успел нагрешить, остался вместилищем надежд. Алина всю жизнь то пытается оправдать эти надежды, то гневно бунтует против них, но что бы она ни делала, попадет впросак - несуществующий младенец не успел перестать быть идеальным. Алина, наверное, выросла бы совсем другой, но кто знает, какой? Она не знает. Каждый шаг в сторону от намеченных ролей пугает ее настолько, что она в отчаянии возвращается обратно, не успев даже попробовать вкуса другой, не предписанной семейными ожиданиями жизни. А поскольку она родилась, уже падая в рамку вместо другого шарика, ей действительно кажется, что это ее жизнь.
Иногда бывает наоборот. Иногда освободившуюся пустоту занимает кто-то из старших с тем, чтобы младший встал на его место. В клане Андрея папа всегда конкурировал с дедушкой. Состарившись, дедушка утратил высокий пост и здоровье, зато не лишился крепкого характера, и конкуренция мало-помалу свелась к непрерывной грызне со шпынянием и подтруниванием. Такие семьи часто бывают ироничны не в меру, и это отнюдь не добрый признак, хоть всем и смешно. Насколько я знаю Андрея, ему совсем не свойствен юмористический взгляд на жизнь, но кусается он так же крепко, как и другие. В конце концов дедушки не стало, и папа без тени сомнения, можно сказать рефлекторно занял его место. Андрей с оторопью увидел в отце знакомую вздорную властность и... потянул шею в освободившееся ярмо. Андрей боится будущего и в глубине души не уверен, что очень хочет долго жить, потому что не питает и тени сомнения, что лет через десять ему придется кормить-поить маму и папу и ссориться, ссориться, ссориться с ними до скончания века, аминь. У Андрея очень слабое здоровье, заботится он о нем, скорее, формально...
У многих из этих историй печальный финал. Взрослому человеку очень трудно по собственной воле начинать с нуля, а в большинстве таких случаев приходится не только пересматривать всю свою жизнь от рождения, что обидно, но еще и выдерживать яростное давление со стороны целого клана. Изменит человек свою жизнь - опять лететь шарикам в рамке. Семейное равновесие нарушится у всех. Но бывает и иначе.
Со Светланой мы работали сначала живо и весело, потом, когда оказалось, что ей придется оставить все как есть или перестать быть хорошей бесполой и безответственной маленькой девочкой своих родителей, все более вяло. Светлана действительно исполняла роль родительской гордости и одновременно - креста, требующего родительских жертв. Довольно выгодная, кстати, позиция, если не считать, что из нее невозможно ни выстроить взрослые отношения с мужчиной, ни тем более завести ребенка, потому что у детей дети не родятся. Светлана была официально бесплодна. Заходя в тупик собственной хорошести, она сопротивлялась. Я то отступала, то настаивала. Наконец грянул гром, луна взорвалась и упала на землю, Светлана выпустила свой гнев и так его испугалась, что прервала терапию. До сих пор помню и свою печаль, и радость, когда через несколько недель она позвонила и спросила, свободно ли еще ее место. То был мужественный шаг с ее стороны. Такие шаги зачастую решают многое. Потребовалось немало времени, прежде чем новая, уже не такая прекрасная и правильная Светлана освоилась в собственной шкуре, привыкла, что ничего ей за это не будет и что вне привычных с рождения рамок тоже есть жизнь. И эта жизнь понравилась ей. Сейчас Светлана вместе с мужем растит красавицу-дочку и делает это немного иначе, чем ее родители. Ошеломленные бабушка и дедушка довольно скоро отказались от права на свой лад воспитывать нежданного ребенка своей непослушной маленькой дочери (Светлане на тот момент исполнилось 35) и теперь восстанавливают семейное равновесие, осваивая новые роли. Для плотности воспитания они завели собаку. Собака иногда огрызается, но в целом признает родительский авторитет...
Комментариев нет:
Отправить комментарий